Приёмы раскрытия роли личности в истории. Итоги обучающего эксперимента
«Самое невероятное из всех возможных решений, — так расценил А.З. Манфред решение Наполеона доверить свою участь Англии. Правда, сам Наполеон объяснял свой выбор вполне логично: «Мне было бы неловко отдаться в руки кого-либо из монархов, столицы которых я завоевывал. Это и побудило меня довериться Англии». Но современники, особенно в самой Англии, были озадачены. Английские власти не сразу сообразили, как быть с врагом, страшнее которого Англия не имела за всю свою историю и о котором теперь, когда он так просто оказался в ее руках, британцы хотели знать все: «На кого он похож? Человек ли это? Всегда ли его руки в крови?» «Оставлять Наполеона на жительство в Англии, рядом с Францией, нельзя, слишком опасно», - рассуждали власть имущие британцы. Одни предлагали казнить его как «врага человечества», другие - выдать Бурбонам. Но казнь отверг А. Веллингтон, воинская слава которого после Ватерлоо поднялась в Англии на небывалую высоту, выше славы Д. Мальборо и Г. Нельсона. Выдача же была вообще не в правилах Англии. Наконец, Веллингтон предложил, английское правительство юридически мотивировало, а все союзные державы одобрили решение сослать Наполеона как «пленника Европы» пожизненно за тридевять земель, на остров Святой Елены, под караул Англии и наблюдение комиссаров от России, Австрии и Пруссии.
Когда англичане объявили Наполеону это решение, он пришел в ярость: «Это хуже, чем железная клетка Тамерлана! Я отдался под защиту ваших законов! Где же ваше хваленое гостеприимство?» То был первый из множества протестов, которые отныне и до последних дней жизни он будет систематически заявлять английским властям. Все они — от первого до последнего останутся без последствий.
Ссыльный император был поселен в глубине острова на горном плато, в старом, плохо отремонтированном деревянном доме под названием Лонгвуд, который, по признанию английского историка В. Слоона, смог бы считаться пригодным разве для пленного вожака зулусов. С первого до последнего дня жизни на острове он круглосуточно и всечасно ощущал над собой неусыпный надзор, усугубившийся с апреля 1816 г., когда губернатором острова вместо адмирала д. Кокбэрна, который был в меру старателен и только, стал генерал Гудсон Лоу. Этот, по компетентному мнению его бывшего начальника А. Веллингтона, «кретин» был буквально помешан на мысли о возможном побеге Наполеона и принимал фантастически строгие меры к предотвращению оного.
Все то больше забавляло, чем раздражало Наполеона. «Когда Лоу окружает мой дом своими офицерами, — сказал он однажды, — они напоминают мне дикарей, исполняющих танец вокруг пленников, перед тем как их съесть».
Главным занятием императора в течение всех шести лет его второй ссылки был литературный труд. В мемориале Святой Елены Наполеон оставил много колоритных характеристик современников - друзей и близких, соратников и врагов. Александра 1 он хоть и язвил за двуличие, признал «самым способным из европейских правителей». Когда Бертран сказал Наполеону, что Александр сделал много для Парижа, без него англичане разграбили бы столицу Франции, а пруссаки сожгли бы ее, Наполеон улыбнулся: «Если бы я не был Наполеоном, то хотел бы быть Александром».
Режим изгнания усугубил предсмертную болезнь Наполеона, которую современники и все последующие историки до недавних пор диагностировали как рак желудка. Симптомы болезни участились с 1819 г. В 1820 г. они становились с каждым месяцем все мучительнее, а 3 апреля 1821 г. доктор Антомарки признал состояние больного уже безнадежным, 13 апреля Наполеон продиктовал Монтолону, а 15-го собственноручно переписал завещание. Большую часть своего капитала, а именно 200 млн. франков золотом, он завещал (пополам) ветеранам своей армии и местностям Франции, пострадавшим от нашествий 1814-1815 гг. Всем служившим ему на острове он выделил крупные суммы: Монтолону - 2 млн. 100 тыс. франков, Бертрану — 700 тыс., Маршану - 500 тыс., остальным - по 100 тыс. каждому. О себе Наполеон сказал в завещании слова, которые потом будут выгравированы и доныне красуются на мраморе его гробницы в парижском дворце инвалидов: «Я желаю, чтобы мой прах покоился на берегах Сены, среди французского народа, который я так любил». 5 мая 1821 г. в 5 час. 49 мин, вечера Наполеон умер. Но, уже испустив дух, он все-таки еще раз последний, изумил окружающих. Вот как воссоздал эту сцену, по рассказам очевидцев, Марк Алданов. «Граф Бертран тяжело поднялся с кресла и сказал глухим шепотом: «Император скончался .» И вдруг, заглянув в лицо умершему, он отшатнулся пораженный воспоминанием: «Первый консул», - воскликнул гофмаршал. На подушке, сверкая мертвой красотой, лежала помолодевшая от смерти на двадцать лет голова генерала Бонапарта»