Особенности рассказов А.П. Чехова

Творчество А.П. Чехова – творчество малого жанра. Писатель не написал ни одного романа. Что обусловило становление Чехрва именно как мастера малой формы? Этот вопрос изучали многие исследователи, среди них – А.В. Кулешов, А.П. Чудсков, М.П. Громов, Л.М. Цилкевич и многие другие.

В русской литературе обстоятельства сложились так, что рассказ стал разрабатываться после того, как уже появились повести и роман. Роман и повесть – относительно «высокие» жанры литературы, и они подготавливались не только развитием прозы, но и всем предшествовавшим развитием поэзии, жанров эпопеи, поэмы, баллады. Рассказ же в прозе был «низшим» жанром, долгое время, в лучшем случая привлекал внимание как несерьезный политический жанр, с фантастическим, приключенческим содержанием с чисто внешним сцеплением событий.

В 60–70-е годы XIX века ведущим жанром русской литераторы сделался роман. Широкое эпическое полотно, картины нравов, общественной жизни, герои, разрешающие сложные общественные и нравственные проблемы. Выдающимися мастерами русского романа в это время сделались Тургенев, Гончаров, Достоевский, Толстой.

К 80-м годам наметился кризис романа, и он пошел на убыль. Распад широкой эпической формы выдвинул жанр рассказа. Но рассказы у Чехова ставят такие же серьезные проблемы, что и прежние эпические формы. Рассказ получает тщательную обработку в своем сюжетном строении, становится жанром большой литературы.

Естественно, что, пролагая путь жанру рассказа, Чехов полемически отталкивался от старых приемов, обветшалой тематики, внешней развлекательности.

С другой стороны рассказ Чехова вбирал в себя лучшие достижения прежней русской литературы [1, с. 742].

В.И. Кулешов отмечает, что А.П. Чехов сумел достичь высокого мастерства раскрывать серьезное в малой форме. Хотя во второй половине 80-х годов, при явном успехе у публики, когда один за другим выходили его сборники «Пестрые рассказы» (1886), «В сумерках» (1887), «Рассказы» (1888), Чехов стал испытывать тревогу, задыхаться в мелких темах, бросился писать роман, искать «общую, руководящую идею» всего творчества [1, с. 56].

Испытывая острое недовольство собой в поисках собственной художественной манеры, Чехов писал в 1888 г.: «Поневоле, делая рассказ, хлопочешь прежде всего о его рамках: из массы героев и полугероев берешь только одно лицо – жену или мужа, – кладешь это лицо на фон и рисуешь только его, его и подчеркиваешь, а остальных разбрасываешь по фону, как мелкую монету; получается нечто вроде небесного свода: одна большая луна и вокруг нее масса маленьких звезд. Луна же не удается, потому что ее можно понять только тогда, если понятны и другие звезды, а звезды не отделаны. И выходит у меня не литература, а нечто вроде шитья Тришкиного кафтана. Что делать? Не знаю и не знаю. Положусь на исцеляющее время» [2, с. 45].

И Чехов остался верен своему подходу, выработанной системе построения рассказа. В эту систему естественно вписались общественный фон и углубившийся психологический анализ, мастерство которого у ищущего писателя возрастало от произведения к произведению. Более глубоко стали осмысливаться характеры героев как отражение социально-исторического облика эпохи и воплощения общечеловеческого начала.

Жанровые рамки рассказа раздвигаются. Конфликты (рассказы «Попрыгунья», «Дом с мезонином», «Ионыч», маленькая трилогия «Человек в футляре», «Крыжовник», «О любви») приобретают все больший драматизм, рассказы можно рассматривать как короткие романы.

В этом сказалась пушкинская традиция повествования. По глубине разработки социальных вопросов и общественной психологии эпохи они стали явлениями духовной жизни общества. [2, с. 45].

Наблюдая за жизнью героев Чехова, за их поведением, мы увидим, как умел он проникать в глубину человеческой души, каким был тонким и умелым психологом.

Э.А. Полоцкая отмечает, что прежде чем изучать творчество Чехова, надо уметь читать его произведения.

Прозаик пишет легко, просто и ясно, читать его нетрудно.

Маяковский, противопоставляя простоту чеховского стиля и длинных фраз Льва Толстого, восхищенно писал: «И вот вместо периодов в десятки предложений – фразы в несколько слов». Язык Чехова определен, как «здравствуйте», прост, как «дайте стакан чаю».

Эта простота сказалась не только на языке рассказов, повестей и пьес Чехова, но и на сюжете его произведений. Четкое и энергичное движение событий в юмористических новеллах, плавное повествование зрелой прозы, последовательное развитие действия в пьесах – чеховские сюжеты тоже развертываются спокойно, без «опасных поворотов» и поражающего воображение читателя рокового стечения обстоятельств [3, с. 19].